Единый госэкзамен придумывался, чтобы защитить абитуриентов от коррупции и дать им равные возможности. Однако и с введением ЕГЭ права поступающих необходимо отстаивать. Для этого Общественная палата открывает завтра специальную “горячую линию”.
О том, как она будет работать, и о других планах Общественной палаты по защите прав сдающих Единый госэкзамен “МК” рассказала заместитель председателя комиссии по образованию, педагог с многолетним стажем Любовь Духанина.
— Любовь Николаевна, когда открывается ваша “горячая линия”?
— 29 мая. Первый опыт был в прошлом году. И хотя та “горячая линия” работала только в дни сдачи русского языка и математики, мы получили шквал звонков: до 200 в день. Большинство обращались либо из-за отсутствия информации по набору в вузы после техникумов, либо по поводу пересчета баллов ЕГЭ в школьные отметки. Сейчас законодательная база определена, а пересчет баллов отменен. Так что большинство будут обращаться за уточнениями, что, кстати, уже подтверждают вопросы, заданные через наш сайт.
— Готовите что-нибудь новенькое на этот год?
— Помимо “горячей линии” в дни проведения ЕГЭ по математике и русскому языку в первую волну, 29 мая и 4 июня, мы думаем открыть ее и во вторую волну. Причем не только по этим предметам, но и по некоторым другим. Телефон — (495)221-83-62. Все “горячие линии” будут открыты с 10.00 до 18.00 по московскому времени. На каждой будет работать бригада из 5 человек: юристы, члены Общественной палаты, эксперты Минобрнауки. Это будут люди, способные и проконсультировать, и, если надо, защитить права конкретного человека. Это одна из главных задач Общественной палаты.
— Проконсультировать — это понятно. Но может ли “горячая линия” реально защитить?
— Да, и еще как. В прошлом году, например, мы решили судьбу целого выпуска одного из региональных техникумов. Двое суток мы находились в постоянном контакте с его руководством и с местными органами управления образованием. И нас услышали. Другой случай связан с детьми-инвалидами, которые имели право сдавать вступительные испытания в традиционной форме, а вузы отказались принять их без сертификата ЕГЭ. Мы вмешались — и оба ребенка поступили. Радует, что в этом году “горячих линий” стало намного больше. Это знак правильного отношения государства к гражданам. Ведь пока новая система экзаменов непривычна для старших членов семьи, они не могут дать детям совет, поддержать. Значит, помочь должен кто-то другой. Впрочем, кое-какой опыт все же появился. В семьях, где ЕГЭ хотя бы в виде эксперимента успели сдать старшие дети, уровень тревожности сейчас намного ниже.
— Означает ли это, что вал звонков на “горячую линию” этого года будет слабее прежнего?
— Думаю, что да, ведь усилиями Минобрнауки и Рособрнадзора уровень информирования населения сильно повысился. Правда, из-за боязни не получить аттестат уровень беспокойства, по нашим прогнозам, будет выше, чем в прошлом году. Больше будет и апелляций: те, кто получит низкий балл, захотят увидеть свою работу, что без подачи апелляции невозможно. Тут, кстати, есть своя тонкость, которую мы начали обсуждать. Сейчас к апелляции принимаются только задания, проверяемые людьми. То есть уровень С. Части A и B проверяются компьютером и апелляции не подлежат. Между тем и тут возможны накладки — скажем, компьютер прочитал букву “О” как “С”, это будет ошибкой, исправить которую нельзя: апелляцию даже не примут. Ребенок, может, и не виноват: это может случиться из-за неровного нажима при заполнении экзаменационных документов шариковой ручкой. А баллы все равно снимут. Мы считаем это несправедливым и решили поднять эту тему. Вопрос сложный, он должен решаться на уровне компьютерщиков-разработчиков. Поэтому пока ситуация остается прежней.
— А что же делать-то? Как обезопаситься от дурацких проколов?
— Пока единственный путь минимизировать риск — объяснять детям, что писать на экзамене надо только черной гелиевой ручкой, которую компьютер воспринимает лучше.
— Чем еще займется Общественная палата в кампанию ЕГЭ?
— Мы создаем свою сеть независимых общественных наблюдателей в пунктах проведения экзаменов (ППЭ). До сих пор формирование системы общественного наблюдения шло силами работников образования. Это разрешено законом. Но в качестве наблюдателей могут выступать и представители общественных организаций. Мы решили сформировать систему наблюдателей по запросу гражданского общества и обратились в региональные общественные палаты с предложением выдвинуть своих людей — от 5—6 до 20—30, в зависимости от региона. После аккредитации они отправятся в ППЭ и проследят за самыми уязвимыми процедурами.
— Каковы они, на ваш взгляд?
— Вход детей в ППЭ. Регистрация. Рассадка по аудиториям. Соблюдение процедуры сдачи экзамена, включая контроль за мобильными телефонами.
— Кстати, последняя проблема вылезла на первом же экзамене. Пройдясь по аудиториям одной из школ, где собирались писать ЕГЭ по информатике, глава Рособрнадзора Любовь Глебова обнаружила, что все сидят там с мобилами…
— Проблема мобильник и школа сложнее, чем кажется. Подчас звонок или смс от любимого человека для подростка значат гораздо больше, чем объяснение учителя и даже экзамен. А тут еще вопрос личной собственности: положил хороший телефон на стол у входа, а кто-то написал экзамен раньше и взял его, выходя, — дети-то из разных школ, никто никого не знает. Вот и не хотят отдавать мобилы. Тем не менее сдавать ЕГЭ с телефоном в кармане нельзя. Представьте: ребенок знает, кому позвонить, чтобы ответить на сложный вопрос и получить высокую оценку. Ведь это непреодолимое искушение! Полную безопасность может дать только тотальный запрет на сотовые во время экзамена. А самым разумным решением вопроса имущества, с моей точки зрения, является установление в школах специальных ячеек для телефонов с выдачей детям личных ключей.
Теперь о других видах общественного контроля. На входе и при регистрации нужно убедиться, что ребенок не прислал на экзамен подмену. При рассадке — удостовериться, что она определена не людьми, а компьютером. В противном случае всех блатных могут собрать в одну комнату и дать специальный вариант или уже заполненные бланки заданий.
— По итогам кампании власти обещают скорректировать ЕГЭ. Что, по-вашему, надо изменить?
— Прежде всего контрольно-измерительные материалы, но этот процесс займет не один год. Особенно сильно должна измениться творческая часть С КИМов по гуманитарным дисциплинам — чтобы было можно проверить логику и фантазию ребенка. Наверняка изменится содержание школьного образования — в соответствии с новыми образовательными стандартами, которые зададут на момент окончания школы новые цели. Правда, также не сразу. Но есть предложение и на будущий год — разрешить выпускникам текущего года сдавать предметы по выбору не только в первую, но и во вторую волну — с 7 по 17 июля. В 2009 году это разрешено лишь в виде исключения, но мы считаем, что это правило должно стать постоянным. Надеемся, что, как и в прошлом году, Минобрнауки активно среагирует на замечания гражданского общества по итогам ЕГЭ этого года.
— Может ли ЕГЭ быть единственной формой вступительных экзаменов?
— Нет, особенно в творческие вузы. Более того, по нынешним правилам с “двойкой” по математике ребенок не получит аттестат и не сможет поступить в консерваторию даже с задатками гениального музыканта или певца. Или в театральный — с задатками гениального актера. Знаю, что сейчас вузы пытаются добиться отмены этого правила особым письмом министерства. В принципе мы с ними согласны, но считаем, что правильнее ввести это в процедуру. Ведь чем однозначнее и четче она прописана, тем меньше возможностей для злоупотреблений. А чтобы процедура перешла в жизненный опыт, нужна практика.
— За сколько лет мы обретем его применительно к ЕГЭ?
— Года за два: все, кто сдаст его в этом году, скажут, что это не страшно, плюс многое делается школой и территориальными органами управления образованием. А лет через пять все вообще успокоятся. Даже пресса.
